Семён Петрович старательно и аккуратно белой побелкой замазывал слово «ХУ…». Последняя пошлая буква вырисовывалась смыслом под свежим слоем мокрой побелки. Занавески на лестничной площадке и облупленный вандалами кактус явно не вписывались в стилистику и дизайн почти домашней атмосферы.
- Ну, вот же сволочи, и почему я должен тратить своё личное время? Сволочи, сволочи, сволочи!
Время шло, и Семён увлёкся работой, словно художник в пьяном порыве творчества. Граффити на стене не потеряли своего символизма, наоборот, приобрели насыщенный авангардный вид «холста». Своего рода видение Семёна Петровича, пенсионера и бывшего инспектора ГАИ. Стена приобрела изящный и законченный вид, настоящее произведения «дворового искусства». Граффити, погребённые под мазками побелки, несли новое звучание, новый смысл, коллективную, творческую работу.
Семён никогда не думал, что может «малевать». Его новое увлечение привлекало своей простотой, удовлетворяло художественные наклонности.
Раньше он ходил на работу. Теперь он брал побелку или баллончик белой краски и подолгу бродил в поисках удачного полотна для своей деятельности. Благо, пошлой, как он думал, размазни на стенах домов в его микрорайоне хватало. Со временем «это занятие» полностью поглотило его свободное время. Он чувствовал себя состоявшимся и реализованным. «Нужное дело»,- так говорил он своим соседям, - «Кто-то должен этим заниматься!»
Прошло полгода. О нём написали заметку, затем сняли видеорепортаж, пустили в эфир. С этого момента творческой работы прибавилось, так же как и пошлых, грубых граффити. Он не успевал. Это была война. Чем старательнее он замалёвывал свои работы, тем больше сторонников противоположного направления в настенном искусстве он вовлекал в ряды культурного наследия и проявления творческой реализации.
«Какая наглость, какая бездарность. Что, нет что ли художественных школ? Если вы такие умные, то почему у себя на лбу не пишите эту дрянь?»
Но со временем Петрович заметил странную особенность, которая потрясла его убеждения.
Это было странным, но в один день он заметил, что матные слова перестали нести тот заряд и смысл, которые, как думал он, не имеют права на существование. Со временем эта писанина на стенах стало не чем-то плохим или непонятным, а скорее наоборот. Это было полотном художника, первым листом писателя. В них, этих словах, уже не было того пошлого смысла, а лишь что-то знакомое и понятное ему. Он превратился из критика в соавтора, и осознание этого жгло его душу, разрушая небоскрёбы убеждений.
Водка не помогла. Каждый раз, когда он выходил на улицу, бессознательно осматривал стены, пытаясь вырвать своим взглядом желанные слова.
Опьянение уносило вдаль его здравый рассудок и подымало вверх глубинные мысли из его подсознания. Волна энергии и решительности наполняла его. Отчаяние и безысходность утраченного и такого дорогого ему творчества не давали жить, не давали возможности думать о другом. Ненависть опять овладела им, и ей необходимо было выплеснуться, выразиться в виде акта. Не понимая, что он делает, он достал банку чёрной краски, схватил аккуратно вымытую кисть и прямо побежал, побежал на поиски очередного полотна.
Это была отличная стена. На ней был трафаретом выведен номер дома 31 « А» . Руки его тряслись в порыве и желании действовать.
Он открыл банку с чёрной краской и с облегчением коснулся стены. Плавно и трепетно он выводил буквы.
Когда работа была закончена, он отошёл от стены и взглянул на своё детище.
«31 «А», чтоб вы сдохли, суки!» - чёрными буквами на белой стене был выведен лозунг и символ его воли.
Сергей Чеклов
http://pianoindiano.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.