– Но, я же человек, а не вещь! – возмущённо, сорвавшись от такого эпатажа, закричал Свистюлькин.
– Меня это не волнует, – спокойно парировал Станиславский.
Взгляд напряжённо в борьбе двух личностей повис над тёмной, плохо освещённой сценой театра. Воздух накалился. И Свистюлькин не выдержал.
– Хорошо, я попробую.
Вся эта сюрреалистическая постановка уже которую неделю сидела не в почках, а в сожжённой вином печени. «Если я не человек, а просто какой-то телевизор, то что мне до печени?» – подумав про обмотку трансформатора, уставился на игру этого бестолкового артиста. Ножки неудобно и грозно нависали над тумбочкой. На экране появлялись какие-то пошлые сцены из порнофильма. Электричество в схемах беспокойно дёргалось от волнения, но предохранители стойко держались. «А, ну его к чёрту! Политика тоже интересна и необходима». В порыве патриотизма он переключился на новости ОНТ. Кинескоп уже потрескивал. Хотелось отрубиться, провалиться в пустоту или хотя бы в апатию чёрно-белых точек. Программы мерно переползали сквозь блоки рекламы в надежде чего-то интересного, завораживающего и до боли жизненного.
Станиславский мерно постукивал пультом по столику режиссера. Не выдержал халтуры, нажал на красную кнопку, упёр руки в бока, плотно сжал брови.
– Что это вы здесь вытворяете? Вы телевизор, вы не имеете права на свои мысли, вы должны лишь отражать моё видение картины. Станьте! Станьте вот здесь, возле вешалки. Будете пальто. Да, слезайте вы с тумбочки, далась вам эта розетка. Вы пальто. Серое, избитое молью, пальто.
Свистюлькин обречённо опустил руки, но, услышав про моль, нервно задёргался полой. Рукава так и стремились упасть в карманы. Но этот шарф неприятно забивался мохером под воротник. Пуговицы постукивали о холодный хром и хотелось теплоты батареи.
– На сегодня всё. Прошу завтра не опаздывать на репетицию. Чтобы все были в девять! Табуретка, не забудьте свою сумочку, а вы, чайник, не шипите, если надеетесь на премию. Тумбочка. Тууумбооочка, вы забыли сдать деньги на похороны. Да, по два рубля.
Станиславский снял пальто с хромированной вешалки, просунул руку в левый рукав, остановился – забыл ключи от машины на столе. Потом быстрым движением запихал их в карман и нырнул в пустоту правого рукава. Шарф был небрежно закинут на плечо, и софиты начали затухать. Свет в сопровождении жёстких щелчков резко и ступенчато исчезал. Осветители сцены спешили домой. И вскоре сцена, извергая запах утоптанных, провонявших потом половиц, покрылась тишиной опустевшего театра.
Сергей Чеклов
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.